Назад Оглавление 
Вперед Было лишь два радикальных средства борьбы с ужасающим голодом, от которого страдал Ленинград, особенно с конца октября. Одно - это эвакуация возможно большего числа людей, другое - организация надежного пути, по которому можно было бы доставлять в город продовольствие, топливо и сырье. С тех пор как 8 сентября кольцо блокады вокруг Ленинграда сомкнулось, ленинградские власти не оставляли мысли об организации ледового пути через Ладожское озеро. Ожидали, что озеро замерзнет в ноябре или в первых числах декабря. Все, однако, зависело от того, насколько сильными будут морозы: чтобы проложить по льду автомобильную дорогу, нужен был лед толщиной 20 см. Такой толщины лед мог быстро образоваться только при очень сильных морозах - не менее –15°.
К 17 ноября толщина льда составляла всего 10 см, но к 20 ноября, когда в Ленинграде были введены самые низкие за всю блокаду продуктовые нормы, слой льда достиг уже 18 см. По льду пустили сани, запряженные лошадьми, но лошади были так истощены от недоедания, что многие валились на лед и околевали. Возчики получили указания разрубать павших лошадей и сдавать в Ленинград на мясо. И наконец 22 ноября по льду рискнули пустить первые автомобили. Сначала двухтонные грузовики могли брать лишь небольшое количество груза, и все равно несколько машин провалилось. На следующий день к грузовикам стали привязывать сани и на них раскладывать основную часть груза, чтобы давление на лед распределялось более равномерно. Между 23 ноября и 1 декабря по льду всякими способами удалось перевезти всего 800 т муки, но при этом потери составили около сорока грузовиков; некоторые из них проваливались под лед, часто вместе с водителями. Эта первая попытка использовать Дорогу жизни дала незначительные результаты. Следует учесть, что в то время Тихвин находился у немцев и что большая часть доставленного за эту неделю продовольствия была взята из скудных запасов, накопленных на южном берегу озера еще до 9 ноября, то есть до падения Тихвина. Новые партии продуктов - если вообще можно было на них надеяться - должны были теперь подвозиться к Ладожскому озеру по невероятно длинной, наспех построенной дороге из Заборья. Чтобы сохранить хотя бы голодные нормы, установленные в Ленинграде с 20 ноября, необходимо было ежедневно доставлять в город по меньшей мере тысячу тонн продовольствия, не считая боеприпасов и бензина, которые для войск Ленинградского фронта были абсолютно необходимы. Даже в самых оптимальных условиях нельзя было рассчитывать, что по дороге из Заборья удастся перевозить больше 600 т грузов в день. Таким образом, освобождение 9 декабря Тихвина поистине означало спасение Ленинграда107.
Однако возвращение Тихвина отнюдь не разрешило всех проблем. Хотя Тихвин, находящийся на железнодорожной магистрали Вологда - Ленинград, стал теперь основной продовольственной базой Ленинграда и превратился сразу после своего освобождения, как пишет Д.В. Павлов, в «гигантский муравейник», задача переброски продовольствия и других предметов снабжения из Тихвина в Ленинград была по-прежнему чрезвычайно трудной. Поскольку немцы, отступая, взорвали все железнодорожные мосты между Тихвином и Волховом, то пока не удавалось ничего другого, как перевозить грузы на машинах из Тихвина в ряд пунктов на озере - таких, как Кабона и Леднево, на расстояние свыше 150 км и по очень плохим зимним дорогам. Железнодорожные мосты между Тихвином и Волховом были восстановлены лишь к 1 января; к этому времени немцы были отброшены далеко от Волхова и Войбокало (примерно на их прежний мгинский выступ, захваченный ими в сентябре). Теперь на магистрали Ленинград - Вологда главной «продовольственной базой стала станция Войбокало, к югу от Шлиссельбургской губы. От Осиновца, на ленинградской стороне озера, эту станцию отделяло каких-нибудь 50 км. Но, что еще важнее, в течение следующих недель в невероятно тяжелых зимних условиях была построена железнодорожная ветка от Войбокало до Кабоны протяженностью около 30 км; теперь поезда могли подходить прямо к озеру, где продовольствие грузилось на машины.
Несмотря на то что в конце декабря положение с доставкой продовольствия в Ленинград продолжало оставаться более чем ненадежным, Военный совет решил с 25 декабря немного увеличить нормы выдачи хлеба. Хотя этой меры было недостаточно для того, чтобы снизить смертность, однако она оказала серьезное влияние на моральное состояние населения.
Всего за период с 8 сентября - начала блокады - по 1 января Ленинград получил около 45 тыс. т продовольствия.
Учитывая, что в Ленинграде все еще оставалось около двух с половиной миллионов человек, это, конечно, было чрезвычайно мало. Печальнее всего было то, что так мало продуктов удалось доставить к 1 января по льду. Правда, следует отметить, что кроме продовольствия в Ленинград за этот период было завезено также некоторое количество боеприпасов и бензина.
В целом нельзя сказать, что ледовый путь в декабре и в январе работал удовлетворительно; в начале января Жданов выразил крайнее недовольство создавшимся положением. Дело осложнялось еще изношенностью небольшой железной дороги (старой пригородной ветки, построенной задолго до революции) между Осиновцем и Ленинградом. На этой дороге не было даже водонапорных башен, и воду на паровозы нужно было подавать вручную; кроме того, приходилось рубить тут же на месте деревья, чтобы снабжать паровозы сырым и очень плохим топливом. Дорога, по которой всегда проходило не больше одного поезда в день, должна была теперь ежедневно пропускать по 6-7 больших товарных составов. Полумертвые от голода железнодорожники работали в чудовищно трудных условиях.
В СССР также крайне не хватало упаковочных материалов, в результате чего значительная часть доставлявшихся в Ленинград продуктов гибла. Фактически ледовый путь через Ладожское озеро начал работать как часы только в конце января или даже с 10 февраля 1942 г. (когда было закончено строительство железнодорожной ветки Войбокало - Кабона), после его серьезной реорганизации. К этому времени по льду было проложено несколько широких автомобильных дорог, и теперь сотни грузовиков могли доставлять в Ленинград продовольствие и вывозить из города тысячи его жителей, многие из которых были на грани голодной смерти. Немцы делали все возможное, чтобы помешать как строительству железнодорожного пути к Кабону, так и движению на самих ледовых дорогах. Они подвергали эти дороги бомбежкам с воздуха и артиллерийским обстрелам, однако советские истребители прикрывали их, насколько было возможно. Вдоль дорог были расставлены регулировщики движения, в обязанности которых входило также сооружение небольших мостков через полыньи и трещины от немецких бомб и снарядов на льду озера.
К 24 января 1942 г. продовольственное снабжение Ленинграда значительно улучшилось, что позволило вторично повысить хлебные нормы: рабочие стали теперь получать по 400 г хлеба в день, служащие - по 300 г, иждивенцы и дети - по 200 г, солдаты на передовой - по 600 г. 11 февраля нормы были увеличены в третий раз.
22 января Государственный Комитет Обороны принял решение эвакуировать из Ленинграда 500 тыс. человек, в первую очередь женщин, детей, стариков и больных. В январе было эвакуировано 11 тыс. человек, в феврале - 117 тыс., в марте - 221 тыс., в апреле - 163 тыс.; всего, следовательно, 512 тыс. человек. В мае, после того как судоходство на Ладожском озере возобновилось, эвакуация была продолжена, и с мая по ноябрь 1942 г. из города было вывезено еще 449 тыс. человек. В общей сложности в 1942 г. из Ленинграда был эвакуирован почти миллион человек. Возобновилась и эвакуация промышленных предприятий, резко приостановленная в сентябре 1941 г. С января по апрель несколько тысяч станков и другое оборудование были переправлены по льду на восток. И, что еще важнее, за период с апреля по июнь 1942 г. по дну Ладожского озера был проложен бензопровод для снабжения Ленинграда горючим. Немцы сбрасывали в озеро глубинные бомбы, пытаясь уничтожить этот бензопровод, но их попытки не увенчались успехом. Аналогичным образом, когда в мае 1942 г. была восстановлена Волховская гидроэлектростанция, по дну Ладожского озера был проложен электрический кабель для снабжения Ленинграда электроэнергией.
«Ладожская дорога жизни» - зимой по льду, летом по воде - продолжала успешно функционировать вплоть до января 1943 г., когда сухопутная блокада была прорвана и по узкому «Шлиссельбургскому коридору» начали вскоре ходить поезда.
Теперь, когда численность населения города так сильно сократилась - сначала в результате голода, а затем вследствие эвакуации, - задача прокормить Ленинград перестала быть неразрешимой. И действительно, после марта 1942 г., чтобы как-то возместить ленинградцам то, что пришлось им выстрадать, нормы выдачи продуктов в Ленинграде были установлены выше, чем в остальных городах страны; были организованы также специальные столовые усиленного питания, особенно для рабочих, здоровье которых было в плохом состоянии. Тем не менее зимняя голодовка сказалась на очень многих людях. В летние месяцы 1942 г. значительная часть рабочих не могла работать из-за тяжелых заболеваний. Так, на одном из заводов оборонной промышленности, как рассказывает Карасев, в мае по болезни не могло работать 35% рабочих, в июне - 31% . 23 мая 1942 г. поэтесса Вера Инбер, муж которой работал в одной из ленинградских больниц, писала в своем дневнике:
«Наши больничные владения тоже очищены, приведены в порядок. Они стали неузнаваемы. Говорят, даже лучше, чем до войны. Застарелые свалки на пустырях уступили место огородным грядкам.
В одноэтажном здании студенческой столовой теперь открыта «столовая усиленного питания». В каждом районе их несколько.
Бледные, истощенные, слабые люди (дистрофия II степени) медленно бредут сюда… как бы сами дивясь тому, что остались жить. Порой они садятся отдохнуть, подставив под солнечные лучи обнаженную до колена ногу… солнце лечит цинготные язвочки.
Но среди ленинградцев есть и такие, которые уже не ходят, не в состоянии двигаться (дистрофия III степени). Они неподвижно лежат в своих промерзших за зиму квартирах, куда не в силах пробиться весна.
В такие квартиры идут молодые врачи, студенты медвузов, медсестры. Тяжело истощенных вывозят в больницы: теперь у нас для них около 2000 коек в различных корпусах, между прочим, и в бывшем акушерском отделении: детей рождается так мало, их почти вовсе нет»108.
Процент смертности продолжал оставаться очень высоким, по крайней мере до апреля; и хотя к июню люди перестали умирать от голода или его последствий, пережитое ими напряжение, постоянные бомбежки и артиллерийский обстрел города давали о себе знать. Карасев говорит, что широко распространилась «психическая травматизация», характеризовавшаяся, в частности, высоким кровяным давлением; такие случаи встречались теперь в 4-5 раз чаще, чем до войны.
Карасев отмечает, что численность населения Ленинграда упала примерно до 1 100 тыс. человек в апреле и до 550 тыс. человек в ноябре 1942 г., условия жизни города стали относительно более нормальными. Начали работать 148 школ (из общего числа около 500) с 65 тыс. учащихся, которые обеспечивались трехразовым питанием.
Хотя в 1942 г. фронт у Ленинграда как будто стабилизовался, городу не переставала угрожать опасность нового решительного наступления немцев с целью овладеть им. Было за это время и несколько тревог, не вполне обоснованных. С другой стороны, попытки Красной Армии прорвать сухопутную блокаду окончились неудачей.
Сообщения о стремительном продвижении немцев на кавказском и сталинградском направлениях, поступавшие на протяжении всего «черного лета» 1942 г., производили на людей гнетущее впечатление. Падение Севастополя, у которого было так много общего с Ленинградом, казалось особенно зловещим предзнаменованием, и люди думали, что если Сталинград падет, то судьба Ленинграда также будет предрешена.
Контрнаступление Красной Армии под Сталинградом не только вызвало в Ленинграде - как и во всей стране - огромный оптимизм, но и в большой степени повысило шансы на прорыв немецкой блокады. И она действительно была прорвана в январе 1943 г. в результате тяжелых боев, когда войска Ленинградского фронта под командованием генерала Говорова и войска Волховского фронта под командованием генерала Мерецкова соединились и пробили коридор через немецкий выступ южнее Ладожского озера. Шлиссельбург был отбит, и очень скоро была проложена железнодорожная линия, связавшая Ленинград с Большой землей; был также наведен понтонный мост через Неву, так что теперь из Москвы в Ленинград могли ходить поезда.
Однако забыть о страшных зимних месяцах 1941/42 г. было нельзя, и, когда в 1943 г. я приехал в Ленинград, это все еще было главной темой всех разговоров.